Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ
– Шляпа? Неужто носить собралась, така молоденькая?!
«Теперь уж и не знаю…» – засомневалась девушка, крутясь перед зеркалом в маленькой прихожей и примеряя затейливый головной убор – с одной стороны поля шляпки оказались загнуты наверх, а с другой асимметрично вниз, довершал это «чудо» фетровый цветок аккурат сбоку. «Хи-хи… Фёкла с бантом!» – издевалась над собой Васька, извертевшись и так, и этак, рассматривая отражение в зеркале с разных ракурсов и всё никак не решаясь выйти в таком виде на люди. Сегодня у неё выходной по графику, но в планах числилось доехать до работы за авансом.
– Мам, ну как? – в который раз задавала матери один и тот же вопрос, состроив жалобную мину на лице.
Женщина только потешалась над дочерью и возникшими у той сомнениями:
– Ну что ты, как мартышка, целый час перед зеркалом вертишься? Очень даже… хорошо! Купила, так носи теперь, чем ты хуже других?!
Михея по обыкновению дома не наблюдалось, и отпрашиваться-докладываться Василисе сегодня не требовалось. Наконец набравшись смелости, она всё же решилась! Надев чёрный кожаный лайковый плащ, скроенный точно по её изящной фигурке, и кокетливо пристроив на голове шляпку, украшенную вычурными цветами, вышла за порог. Торопливо спускаясь по лестнице, вдруг вздрогнула и замерла на месте, услышав, как хлопнула входная дверь в подъезд. Разглядев поднимающуюся навстречу младшую сестрёнку – девчонка возвращалась из школы, – с облегчением выдохнула. Не тут-то было… Уж кого она опасалась встретить? Не Михея ли? Или же соседку их, тёть Зину пытливую? «Уж лучше бы то соседушка оказалась… причём с пустым ведром… да хоть с двумя!» – в ту же секунду справедливо решила Василиса, будучи осмеяна собственной безудержной сестрицей.
– Хи-хи… – фыркнула поначалу та и вдруг залилась громким хохотом, неприлично указывая на девушку пальцем. – Ах… ха-ха… умора просто! Какая ты смешная!
Васька опрометью бросилась назад в квартиру и с клокочущей досадой сорвала с головы шляпу.
– Ты чего вернулась? – послышался из комнаты голос матери.
– Ничего… – пробурчала в ответ.
– Да ладно тебе, не обижайся! И вовсе не смешно, просто… непривычно! – стала горячо оправдываться сестрёнка.
Где-то через полчаса, никак не меньше, совместными усилиями девушку уверили, что шляпка необычайно хороша и восхитительна, а сама она в ней просто чудо как элегантна и женственна. Поворчав для приличия и позволив себе ещё чуток посомневаться, Василиса всё-таки водворила головной убор на макушку и, словно в омут с головой нырнула, упрямо поджав губы, отправилась на работу.
Уже сидя в электричке, услышала громкое перешёптывание двух сидящих напротив тёток. Или дам? Да кто же их разберёт… Васька в подобных различиях ничего не смыслила. Те же, особо не скрываясь и с любопытством глядя на девушку, принялись за обсуждение её внешности.
– Ты только посмотри на неё! – едва не показывая рукой и неодобрительно качая, словно в знак осуждения, головой, вынесла свой вердикт одна из них. – Прям как кукла… гутапперчевая!
– Такая молоденькая – и в шляпе, рановато ей изображать из себя даму… – поддержала собеседницу другая.
Не выдержав, Васька стремглав подхватилась с места и выскочила в пустой тамбур. Сдёрнув с головы злополучную шляпку, со злостью запихнула в пакет. Ураган эмоций бушевал внутри неё. То и испепеляющее недовольство собой от того, что поддалась стороннему мнению, и обида на взрослых вроде как женщин, и крайнее смущение… «Не была ты, Василиса, нормальной девчонкой, так и нефиг из себя её изображать!» – констатировала наконец и на том успокоилась.
Стремительно пролетали дни, недели, месяцы… Словно чей-то невидимый палец монотонно отщёлкивал деревянные кругляшки на старомодных счётах. Только в безрадостной жизни Василисы ничего не менялось, а годы скороспелого замужества щемящей безнадёгой тускло мерцали в по-детски наивных глазах девушки. Одна отрада – это Туська и работа! Выходя на очередное дежурство, Васька враз оживала, чувствуя себя личностью. «Тварь я дрожащая? – не раз задавала себе подобный вопрос и только находясь среди коллег могла смело ответить. – Слово имею!» В родном коллективе она уже считалась неплохим специалистом, пройдя достойную школу и приобретя серьёзный опыт.
– Василиса, сегодня ты работаешь в бригаде! – с утра, только стоило девушке выйти на смену, заявил начальник.
– А как же…
– Никак! Приказ обсуждению не подлежит! – оборвал мужчина. – А Юра твой пускай на ремонт встаёт, давно пора, а то глушитель уже на ладан дышит.
– Хорошо… – вздохнула скорбно. – Кто сегодня из врачей дежурит?
– Валентинович! У него Саня приболел, так что заменишь…
Шурик – это фельдшер их, а Валентинович – новенький врач, недели две как устроился к ним на станцию. Работа в бригаде девушку не страшила, ничего нового и того, что им, фельдшерам, не приходилось бы выполнять в одиночку. А вот Юрка, водитель её бессменный, узнав, что любимицу забирают, открыто ворчал, выражая своё недовольство:
– Подумаешь, глушитель! Отвалится, что ли, за сутки? Я бы завтра после смены остался и починил.
А вот по поводу доктора можно и поподробнее, тем паче, что в какой-то момент мужчина оказался слишком близко, причём недопустимо и без веского на то основания, краем прикоснувшись к личной жизни Василисы. Величали того Александром Валентиновичем. Получается тоже Шурик… Ну для них-то он никакой и не Саня, и не Шурик… Серьёзный такой дядечка… даже не дядька, а достаточно интересный молодой мужчина лет тридцати пяти, так вернее будет, кардиолог по специальности…
Ну и вот… Отработали они, начиная с того самого дежурства, совместно смены три. Юрка, конечно же, взвыл! «Это вообще наглость! – жаловался он всем и каждому. – Сказали, что на одни сутки забирают, а вот уже трое как без неё катаюсь!» Отношения у Василисы с новеньким сложились достаточно холодные. Точнее – безэмоциональные. По принципу: начальник – подчинённый, и ничего личного. «Сухарь…» – даже решила в какой-то момент для себя Василиса. Тот на самом деле оказался на редкость немногословным и уж тем более ни единым намёком не выказывал своего особого расположения или интереса к молоденькой девушке-коллеге. Но Васька нет-нет да замечала вроде как невзначай брошенные на неё внимательные взгляды доктора. «Хм… – хмыкала она иронично. – Ну и чего смотрит?» Посторонние мужчины её по-прежнему не волновали, тем более женатые. Даже не потому, что Михея опасалась или же по старой сложившейся привычке. Просто… «Все мужики – козлы!» – говаривала мать, сама же Василиса не придерживалась мнения родительницы, но и в душу свою растерзанную допускать кого-либо не желала. Потому, сдав полномочия вышедшему с затяжного больничного Шурику, к нескрываемой радости Юрия, пересела в свой старенький «уазик».
